|
- Илья Львович, Юрий Николаевич, сейчас, пожалуй, только сфера политики рождает сатиру. С чем вы это связываете?
И.О. Я бы с этим не согласился. На мой взгляд, сатира как жанр потеряла всякий смысл. Потому что вы сегодня можете орать во все рупора, мегафоны, микрофоны, вы можете вопить о каком-то негативе, но вас не услышит никто. Нет, услышит, но толку от этого не будет. Это все равно, что собака лает — ветер носит. Зато на ТВ теперь много всякого рода юмора, т.е. юмора женского, мужского, но с преобладанием тупого среднего. Такого махрово-солдафонского с тяжелым портяночным запахом. Но нравится же людям! И поэтому, перефразируя известный афоризм, можно сказать, что каждый народ имеет тот юмор, который в результате имеет его самого.
Ю.С. У Чарли Чаплина есть гениальная миниатюра. Он играет для любимой девушки на скрипочке рядом с открытым люком и не смотрит себе под ноги. Пританцовывает на самом краю люка, но так и не падает в него. Все время ждешь, что упадет, а он зависает на краешке люка и… не падает. Безумно смешно и трогательно. Смешно, что не упал, а не наоборот! Этой сценкой Чаплин совершил (извините за высокопарность) нравственный переворот в моем восприятии нашей профессии — в понимании смешного. Увы, большинство юмористов смотрит на Чаплина из того самого люка. А он там наверху пиликает на скрипочке и так и не падает почти сто лет.
- Что для вас самое большое счастье?
И.О. Мой внук Тимошка. Ему почти три года, и он начал активно болтать. Одними из его первых слов были почему-то “какашка” и “пиписька”, чем, признаться, он очень разочаровал нас с женой. Я в его годы себе таких вольностей не позволял.
Ю.С. Мое огромное счастье — рождение доченьки Катюши. Ей полтора года. Благодаря Катьке я постепенно перестаю ругаться матом, потому что хочется, чтобы первое слово, которое произнесет ребенок, было все-таки “мама”, а не какое-нибудь другое.
- Вы родились в один день, 10 июля, только с разницей в 10 лет. День рождения празднуете вместе?
Ю.С. В начале нашей творческой деятельности мы праздновали вместе, но из-за несовместимости наших гостей мы отказались от этого.
И.О. Я ненавижу этот праздник — день рождения…
Ю.С. А я люблю!
- Некоторое время назад поговаривали о кризисе передачи “Городок”. Он миновал или так и не наступил?
Ю.С. Скорее, миновал. Знаете, у любой передачи, выходящей достаточно долгое время, наступают кризисные моменты. К этому надо относиться нормально. Недавно Никита Михалков сказал мне, что сыгранных нами на экране смешных и трогательных типов гораздо больше, чем он видел в реальной жизни. Это очень серьезная похвала. И это заставляет нас еще больше работать. А когда много работаешь, кризис преодолевается сам собой.
- Юрий, вы сыграли 378 женских ролей. Как оно, быть женщиной?
Ю.С. А никак. Для меня перевоплощение в женский образ — очередная роль.
И.О. Помню такой случай. Как-то Юрику позвонил его друг, легендарный актер Олег Басилашвили, и говорит: “Довольно тебе, Юрий, играть бабские роли”. Он сильно из-за этого переживал, даже не ел и не спал. И все время принуждал меня сбрить усы.
- “Городок” помогает людям пережить трудные времена. А вы сами как их переживаете?
И.О. Как и вся страна. Живем мы, конечно, непросто. Как сказал какой-то западный классик, не помню фамилии, помню только, что еврей, так вот, как сказал этот подзабытый мною классический еврей: “Чем так жить, лучше, не дай бог, умереть”. Но я оптимист и верю, что Господь не даст нам умереть, он же соображает, что к чему. Не даст, и все тут. Так что поживем!
Ю.С. Считается, что мы, артисты, занимаемся делом небогоугодным, даже греховным. А я тут недавно гулял по Александро-Невской лавре, так ко мне батюшка подошел и говорит шепотом: “Мы вас все время смотрим. Очень нравится, очень. Не знаем иногда, смеяться или плакать. Храни вас Бог!”, Посмотрел по сторонам, добавил: “Прости, Господи!” и убежал.
- А что вы пожелаете нашим читателям?
Оба. Учитесь жить под водой! Другими словами, верьте в лучшее будущее, но помните, что зависит оно, прежде всего, от вас самих!
|
|
