|
Раньше мы очень много ездили по стране с гастролями, буквально всю исколесили. Правда, обычно день строится так, что посмотреть собственно город времени нет. Ты воспринимаешь его желудком – смотря как покормили, глазами - из окна автомобиля и пятой точкой – в зависимости от качества дорог.
Иногда поверхностные впечатления бывают достаточно точными. Я видел жуткие города – Тюмень, Екатеринбург, Казань. Серые, безликие, на скорую руку построенные. Они были нужны, чтобы в них добывали нефть, чтобы в эвакуации работали заводы, а совсем не для того, чтобы там жили люди. Надеюсь, сейчас они изменились.
А еще многие наши города строились для того, чтобы что-то оборонять. Ведь у нас всегда везде враги, причем, чем более мирное время – тем почему-то больше врагов. Мы вообще ходим по политической карте мира с постоянной мыслью – на кого бы сегодня обидеться. Это самое бездарное, что может сделать великая страна - перманентно выискивать, кто нас обидел. Это идет от диких патологических комплексов и национальных фобий. Быть величайшей страной, снабжающей полмира, и дуться: так, с Эстонией мы разобрались, но вот, кажется, что-то поляки вякнули – обидимся мы сегодня на поляков. Причем обидимся сильно, всеми каналами, всеми метровыми частотами, всеми средствами массовой информации – и втянем в это наш доверчивый народ. А когда мы все вместе так обидимся – им мало не покажется, и мы опять начинаем вызывать страх, неуважение и нелюбовь…
Нужно сделать так, чтобы нас просто уважали. Не надо, чтобы любили – пусть уважают. Не надо, чтобы боялись – в уважении есть признание силы. Это парадокс, что при таких лидерах, которых Россия не знала раньше - представительных, интересных, современных, образованных – мы почему-то снова растеряли всех друзей! У нас их вообще нет, не считая арабских стран и кого-то еще на востоке. Ну как это так?!
Есть такой термин в теории актерского мастерства – пристройка снизу и пристройка сверху. Два человека выстраивают стиль своего общения, подлаживаясь друг под друга. И вот когда человек, используя некоторые приемы, лидирует в диалоге - это называется пристройка сверху. Причем он, чтобы занять такое доминирующее положение, ничего особого вроде бы не делает. Просто говорит чуть тише, не срывается, хорошо преподносит себя - и в результате выигрывает. А есть пристройка снизу. Даже при стопроцентной правоте ты заведомо проигрываешь конфликт, выбрав не те средства общения: крик, оскорбительный тон, "сам дурак", визгливая интонация… Вот и надо уметь быть теми, у кого пристройка сверху.
Мы прожили всей страной очень непростую жизнь. У нас в основе теперешнего менталитета заложена одна жуткая несправедливость, которая еще очень долго будет влиять на отношение людей друг к другу. Я говорю о начале 90-х годов, когда всех нас страшно обманули, несправедливо перераспределив то, что принадлежало всем. Людям сказали: значит так, вот сейчас все будет по-честному, у всех равные возможности, это называется приватизация. Сейчас каждый может стать хозяином части страны, этих 170 миллиардов соток. Быстренько все встали и побежали в очередное светлое будущее. Многие встали и побежали, как дураки. А оказалось, что возможности равными были только теоретически. И та пропасть, которая в результате образовалось между сверхбогатыми и сверхбедными – это огромная наша внутренняя проблема. Несправедливость, на которой в России, как вы знаете, очень часто играли и на которой очень легко можно сыграть опять…
В нашей стране, чтобы быть счастливым, надо быть: а) молодым, б) богатым, в) здоровым и г) безразличным…
Мне нравятся волжские города. Они очень разные. Волга чем ниже, чем ближе к морю – тем хуже. Вот Астрахань, расположенная в самой дельте – фантастический для кинематографистов город с моей точки зрения. Какой год у нас в сценарии, 57-й? Поехали снимать в Астрахань. Какой год, 69-й? В Астрахань. 23-й? В Астрахань! Такой парк советского периода, не тронула цивилизация этот город. А вот Нижний Новгород – совершенно другой; он невероятно изменился за последние годы. Красивый, современный, все старинное отреставрировано, дороги в идеальном состоянии. По-настоящему богатый город. Это видно по ресторанам, по магазинам, по тому, какие дачи, по тому, на каких водных мотоциклах гоняют по Волге... Самара - богатая, но раздолбанная. Отремонтируй в Самаре дороги – это уже будет не Самара, что-то такое потеряется. Убитые дороги - это их ноу-хау, автор – губернатор Титов. Между прочим, лучше всех одевающийся губернатор в России. Просто с подиума. По нему можно изучать знаменитые бренды. Такой абсолютно английский человек, фантастически одетый – и эти убитые дороги. Вот это Россия...
Если осталась непосредственность, доброта, отзывчивость в маленьких городках - то это замечательно. Это всегда и отличало маленький город от большого. Но жизнь-то там ужасная... Вот едешь на машине – и надо проехать какой-нибудь поселок Смертино или что-то в этом роде. Ты едешь и думаешь – какой был бы ужас, если бы я родился вот в том доме. И в этом Смертино прожил бы всю жизнь до смерти…. Иногда поделишься такой мыслью с Илюшей Олейниковым, а он говорит: да ладно, не расстраивайся, ты здесь на один день, а они на всю жизнь…
Обратите внимание, сейчас на телевидении все, что есть стоящего юмористического – все из провинции. Не то чтобы юмора в провинции больше – просто у людей сильнее желание вырваться. Тебе на блюдечке изначально дано мало. Одно дело, когда мне достается по наследству кусок недвижимости, который вдруг начинает стоить миллионы, а я в нем просто живу. Другое дело, когда я приехал, у меня ничего нет и как же я должен работать, чтобы это купить! И вот провинциалы крутятся, работают в два раза больше, спят чуть меньше. Поэтому люди из провинции и составляют основу Москвы.
Мы с Олейниковым – оба южане, он родился в Кишиневе, я - в Одессе. Расстояние между этими городами - 180 км. Они очень непохожие, но несколько важных вещей их объединяют. Во-первых, многонациональность: у нас в школьном классе было минимум семь-восемь разных национальностей. Это важно. Во-вторых - тепло, длинное лето, длинное детство. Много фруктов – под ногами, сбоку, сверху, сорвал да пошел! В не очень сытое время это бодрило…
Одесса – город моего детства - очень высокомерный, особых авторитетов для одесситов нет. А, например, в Саратове - есть. В Москве есть очень сильная саратовская актерская ветвь – Табаков, Янковский, Женя Миронов… И в Саратове очень гордятся, что половина МХАТА - их. А в Одессе нет такого пиетета. Там всех слишком много. Менделеев – одессит. Академик Глушко - одессит. Ну и что, что ты - Стоянов, у нас Жванецкий!.. В общем, они не трясутся над своими знаменитостями. Поэтому если вы думаете, что я для одесситов какой-то суперстар – нет, вынужден себя разочаровать, совсем нет. Этот город очень самодостаточный. Город, который абсолютно лишен комплекса провинциальности. Я приехал в Москву – у меня не было ощущения, что я из какого-то городка попал в Столицу Нашей Родины. У меня колени совершенно не подкашивались. Наоборот, я знал, что в Одессе есть красивей места, что там можно лучше отдохнуть, вкуснее поесть...
Я и сейчас постоянно летаю в Одессу, у нас там авторы, у меня там мама. Встречаюсь с друзьями – и ничего не изменилось в отношениях. Когда-то я слушал интервью высокопоставленных людей, как они говорили, что у них остались прежние друзья, мне казалось, что в этом есть какое-то лукавство. Как это, ты президент, а у тебя кто был другом – тот и остался другом? А вот, пожалуйста, так же и у меня! По сути, ничего не должно меняться, это невозможно сломать! Ведь что, собственно, изменилось? Что у меня где-то лежит книжечка, в которой написано "Народный артист России"? Да ну, ерунда... У меня вообще нет ни одного статусного друга. Я в этом смысле счастливый человек.
Обычно все, кто чего-то достигает, перетекают из Питера в Москву. Но не я. Мне выгодно – а в слове "выгодно" есть разные смыслы - жить в этом городе. Я передачу "Городок" могу снимать только здесь. Хотя бы потому, что три сюжета в течение рабочего дня я в Москве никогда бы не снял. При этом я обожаю Москву, у меня очень много друзей в Москве, жена москвичка, поэтому мы живем на два города. Я люблю туда ездить, вкусно покушать в московском ресторане, ибо в Питере вкусно покушать трудно. Потому что мы же выше таких банальных вопросов, мы же европейская столица, мы город поэтов, художников и режиссеров… Которые не заметили, как их покинули милиционеры, сантехники и дворники…
Что для меня родной город? Что в нем особенно ценно? Архитектура – вовсе нет. И не комфортные условия. И даже не люди… Родной город - это место, где меня любят.
|
|
