|
Юрий Стоянов – серьезный драматический актер и популярный шоумен, ведущий развлекательных телепрограмм… Как в нем это сочетается?
- Вы совсем ушли из театра?
- Я играю в МХТ имени Чехова в «Женитьбе» и в театре «Балтийский дом» в спектакле «Перезагрузка». Рассматриваю предложения, связанные исключительно с репертуарным театром. Единственный мой опыт сотрудничества с антрепризой – спектакль, готовившийся к 70-летию Богдана Ступки. Хотя это не совсем антреприза, скорее совместный спектакль, который ставился силами российских актеров и Театра имени Ивана Франко. Увы, тяжелейшая болезнь Богдана Сильвестровича сорвала наши планы.
– Многим актерам сложно выделить одну роль, про которую можно было бы сказать: это лучшая.
– Я назову: Гаев из «Вишневого сада». К тому же их у меня так мало, что называть легко.
– Мало ролей сыграли?
– По количеству, возможно, и прилично наберется. Все мы, молодые актеры, бегали в эпизодах, в массовке, а вот ролей, да еще приличных… Пальцев на одной руке хватит, чтобы назвать что-то значительное.
– Я-то вас помню в «Амадеусе» (спектакль БДТ 1982 года. – Прим. ред.).
– Если загнуть еще три пальца, сложится искомое! Амадеуса я вообще получил от безвыходности: заболел Юра Демич, а зритель должен через неделю прийти, билеты были проданы, и сдавать их никто не собирался. Вот и возникла ситуация срочного ввода. Но все счастливо сложилось, для меня даже костюмы не перешивали. После премьеры Товстоногов подошел ко мне: «Юра, скажите, пожалуйста, вам кажется, как вы играете эту роль?» — «Георгий Александрович, вы меня извините, но у меня есть только один ответ: мне очень нравится, как я это делаю». — «Это очень моцартовский ответ. Вы на правильном пути».
– Получить от мэтра похвалу было непросто…
– После очередной репетиции он попросил всех участников выйти на сцену и произнес: «Я хочу сказать Юрию Стоянову, что он молодец». Я стал благодарить, но он оборвал: «Нет, Юра, не промахивайте. Я хочу, чтобы все услышали, что я вам сказал: вы большой молодец». Но на самом деле я играл в крайних случаях: если кто-то напьется или заболеет. В личной жизни я бы многое изменил, не допустил бы каких-то ошибок.
– А что не сложилось?
– Я думаю над этим и понимаю, что справедливо не сложилось. Такой артист, как я, наверное, формируется к возрасту «сильно за 30». Иногда смотрю какие-то случайные кусочки, где мелькнул, прошел, что-то сказал, и я – сегодняшний артист и режиссер – помимо симпатичного парня с красивой прической ничего для себя не отмечаю. Слишком много тогда было загнано внутрь. Но я не жалею об этом. Возврат в прошлое меня не интересует даже гипотетически. Правда, в личной жизни я бы многое изменил, не допустил бы каких-то ошибок… Ну а в профессии нечего лить крокодиловы слезы. Илья Олейников увидел во мне нечто взрослое, состоявшееся.
– То есть единственным выходом было ждать, когда повзрослеешь…
– Был необходим человек, который мной занимался бы, но театр – это завод, производство, пусть и великое. Он лишь открывает дорогу людям, способным предъявить свой потенциал. С другой стороны, не очень правильно брать вину за не слишком сложившуюся судьбу в юности на себя. Меня взяли в театр, куда невозможно было попасть. Из ста выпускников Товстоногов выбрал только двоих – меня и моего однокурсника. Наверное, он увидел во мне то, что можно было развить, дав мне самый большой шанс в жизни. Шанс предусматривал не количество сыгранных в театре ролей, а количество увиденного, услышанного и понятого – того, что пригодилось мне через много лет. А нужным человеком оказался мой партнер Илья Олейников, который увидел во мне нечто взрослое, состоявшееся. Почему он остановился на мне? Я не проходил никаких кастингов и не собирался с ним работать – мы просто дружили… Илья стал моим товарищем, с которым было совершенно не страшно после ухода из театра.
– А почему вы не ушли раньше?
– Я ушел, когда «Городку» исполнилось три года. Стал узнаваемым человеком, «медийной персоной»… Сейчас в театре это ценится, но меня не коснулось никак. Знаете анекдот? Молодой актер вбегает в гримерку за пять минут до начала спектакля, потому что у него был сериал, антреприза, затем какая-то халтура. Хватает коробочку с гримом. До выхода на сцену остается минута. Его что-то смущает, он все время принюхивается и сам себя спрашивает: «Дерьмо, что ли? Точно, дерьмо! Но некогда, некогда!» И бежит на сцену. Так вот мне не хотелось быть таким.
– Знаю, что пробы или, говоря современным языком, кастинг вы не жалуете?
– Как мастер спорта по фехтованию говорю вам, что кастинг, то есть соревновательность, для меня отсутствует. В спорте все по-честному: лотерея выбрала тебе соперника, пропустил удар, сам ударил – все на виду. А вот эти ходы и необходимые знакомства я не могу понять.
– Возможно, режиссеру необходимо увидеть актера в образе?
– Хороший режиссер видит и так… Вообще я с молодости плохо пробуюсь. Меня все время отбрасывает назад, в ситуацию, когда не получалось, несмотря на наработанный профессионализм. А что-то кому-то доказывать я никогда не умел.
– Раз уж заговорили про спорт: вы саблю давно в руках держали?
– Очень… Правда, на шоу «Один в один!» попросили вспомнить и дали в руки оружие. Я попрыгал, ударил Игоря Верника пару раз. Не больно конечно. Но в монтаж это не вошло. В кино тоже с фехтованием не получается, хотя есть абсолютно для меня написанный материал – «Учитель фехтования» Дюма. Я бы не отказался сыграть немолодого, внешне не пластичного, даже неуклюжего, человека, от которого ничего не ждут. А он на самом деле этакий перевертыш. Задешево бы снялся, но не снимают!
– Вы всю жизнь боретесь с …
– С ленью. Ну и с собственным характером тоже. Но жизнь заставляет меня работать: трое детей, мама на Украине.
– Кстати, вы как говорите «на» или «в»?
– Всегда все говорили «на Украине», и никого это не оскорбляло. Потом стали говорить по-новому, а я путаюсь. Я и Питер Ленинградом называю. Так вот по поводу лени – я очень боюсь позволить себе опять жить так, как первые 15 лет своей профессиональной деятельности. Уж столько у меня было возможностей лежать на диване с гитаркой! Вы удивитесь, но я очень работоспособный и крайне дисциплинированный. Спросите у любого режиссера! От меня они слышат только три слова: «Да, понял, попробую».
– То есть вас нельзя упрекнуть в избалованности?
– Ой, ну я воспитан иначе! У меня мозгов хватает, да и книг прочитал изрядное количество. Хорошая семья и прекрасная библиотека – вот панацея. Правда, иногда мои требования могут быть истолкованы как звездные. А это просто элементарные потребности человека, которому за пятьдесят и у которого есть определенное положение, бытовые пристрастия и кое-какие проблемы со здоровьем. Поэтому не жрать из пластмассовой тарелки жаренную на солярке еду – это мое скромное пожелание. Я, конечно, перфекционист, но понимаю, что приходить с этим на чужую площадку нельзя. Однако не всегда получается… Однажды в сердцах поругался на площадке с одной девицей. А у меня иногда появляется желание добить, когда не все сказал. Так вот, дверь уже хлопнула, а я еще добавил вслед, потом на улице догнал, ну и перед тем, как в метро села. Она мне сказала: «Я вас боюсь» – «Меня не любят только ленивые и бездарные». Потом долго думал: непрофессионально, конечно, люди должны владеть профессией, а не понтами. Я, правда, всегда извиняюсь, потому что для меня есть два главных слова: «спасибо» и «прости». Умеешь их говорить – значит ты не животное.
– А бывают ситуации, когда вы не извиняетесь?
– Иногда надо уметь не извиняться! Дать, что называется, прочувствовать. Признаюсь, слишком я вспыльчив и требователен. Но я еще и человек, хорошо владеющий телевизионными технологиями: мне сложно впарить про незаписанный звук, про грим, про костюмы, с которыми что-то стряслось. Меня ни в чем нельзя убедить, оправдываясь.
– А не оправдываясь?
– Это другое дело! По части знаний я огромный зануда. Не даю человеку рассказать историю без наводящих вопросов, сразу говорю: «Подожди! Вот ты открыл дверь, вошел… Какой был цвет, запах, свет? Как он стоял? А выражение лица?» Мне все интересно.
– Вы много курите. Не пытались бросить?
– В моей жизни была эпопея с трубкой, но это конец света: надо ее набивать, чистить, обрастать аксессуарами. А при чистке трубки ты видишь то, что потом окажется в легких. Надо мне это? Помню, в самом начале борьбы с курением, Гордон демонстративно появлялся с сигаретой и кричал, что курил, курит и будет курить, отстаивая права курильщика. «Молодец, – подумал я, – может позволить себе публично высказывать собственное мнение». И где его сигарета? Гордон в кадре, сигареты в зубах нет. Проблема в том, что нас воспитывали в курящей стране, где курили везде. А сейчас мне вдруг говорят, что я прокаженный, потому что у меня есть сигареты? Тогда не продавайте, запретите совсем! Конечно, курить не нужно, это даже не обсуждается! Но то, что происходит сейчас, – ханжество и перебор. Иногда надо уметь не извиняться! Дать, что называется, прочувствовать.
– В нашей стране в день рождения мужчинам принято дарить алкоголь, а вы почти не употребляете спиртного. Что дарят вам?
– Я не воинственный трезвенник, могу, как все, выпить рюмку на дне рождения, на празднике. Но я не пью вина и не строю из себя знатока, разбирающегося, когда и где был собран виноград. Могу выпить грамм сто водки, виски, очень люблю кампари с апельсиновым соком. Не пью пиво, коньяк, шипучие напитки. «Выпейте рюмочку коньячка, если у вас повысилось давление!» Если у вас повысилось давление и вы мечтаете сдохнуть, тогда выпейте рюмочку коньячка! А что касается подарков… Я человек, воспитанный в традиционной семье, где подарок – проявление любви и уважения. Единственное – не люблю дорогие вещи. Мне становится неловко. Обычно друзья дарят симпатичные мужские аксессуары: зажигалки, рубашки, кошельки. А вот мои домашние стараются угодить. Они знают, что я коллекционирую все, что связано с Чаплином: статуэтки, фигурки, картинки… Ну, не личные вещи, конечно. А еще я помешан на гитарах, которых у меня штук 20. Кстати, приятель из Германии научил меня покупать на аукционах разные вещицы. За два месяца в моей коллекции появилось 24 новых, причем уникальных, Чаплина по цене одного, купленного в Америке, где не знают, кто он такой. Серьезно говорю!
|
|
