|
В "Городке" за 18 лет Юрий Стоянов переиграл сотни персонажей. Однако такой роли, как в фильме Дмитрия Месхиева "Человек у окна" у артиста еще не было. Немолодой непризнанный актер Шура Дронов находит отдушину в одном - наблюдает за происходящим на улице, проговаривая мысли, слова, поступки прохожих. Ничего, казалось бы, особенного: обычный лузер со странностями. Если не знать, что это сам Стоянов всего несколько лет назад и что сценарий написан с его слов.
- Вы всегда на таком подъеме рассказываете о работе в этом фильме, что кажется, будто ничего сильнее по эмоциям не испытывали.
- В этой картине очень много личного. Я профессионально перед самим собой отчитался за то, как прожил большую часть жизни. Понимаю, что говорю слишком красиво, что это просто работа и что нельзя, не приведи Господи, зацикливаться на одной картине. Просто "Человек у окна" очень мне дорог. В нашей профессии мы делаем свое дело: нас выбирают, реже мы выбираем, но так редко бывает роль, которая еще и очень лично в тебя попадает…
Актерство на самом деле удивительно эгоистичная профессия. Она построена на том, что ты испытываешь, как правило, только два подлинных чувства - тебе либо нравится то, что ты играешь, либо не нравится. Мне нравилось то, что я делал в "Человеке у окна", хотя это грустная история.
Рассказывая сейчас о фильме, я боюсь его заговорить. Хочется, чтобы о нем говорили другие. Но наша жизнь показывает, что очень много людей других специальностей должны приложить усилия для того, чтобы картина пришла к зрителю. И неправда, что, если это (говорит с нарочитой театральностью) "картина большая", она все равно "найдет свое место в сердцах зрителей"… Не зритель выбирает кино, а кино изначально делается для того, чтобы выбрать зрителя.
- Знаю, что Месхиев не хотел сначала брать вас в "Человека": боялся телевизионного шлейфа.
- Он не боялся, а просто не хотел, чтобы я снимался. И был абсолютно прав. Хотя это обидно. Но я же сам, своими руками все сделал для того, чтобы режиссеры не хотели снимать меня в кино! Я же не тягощусь своим прошлым и настоящим в том жанре, в котором работаю для зрителей. Я мечтал об этом, я люблю это делать, у меня это получается. И что же, мне говорить теперь: "Извините, пожалуйста, за программу "Городок"?" Эта программа не требует, чтобы за нее извинялись. Я ею горжусь. Но если человек рассказывает авторскую историю и снимает такое камерное мелодраматическое кино, зачем ему надо, чтобы в кадре появилась рожа, которая тащит за собой шлейф огромного количества ролей очень определенного плана, сыгранных на ТВ? Это как раз профессиональный подход ко мне. Но я с огромной благодарностью всегда буду говорить о том, как Месхиев присматривался ко мне. Как он пробовал меня. Как он орал на меня. Ему нужно было не меня убедить в том, что я могу это сыграть, - ему самому надо было в этом убедиться.
- Хорошо то, что хорошо кончается. Представляете, что смотрели бы сейчас фильм о себе с другим актером?
- Я знал, что это возможно.
- Это могло вас сломать?
- Меня пытались ломать много раз. Я могу очень расстроиться, затаиться, но никогда ни один человек этого не заметит. Никому не дам повода сказать о себе: "Видели мы Стоянова. Он очень подавлен". Лучше пусть я произвожу впечатление скорее успешного бизнесмена, чем страдающего артиста. Хотя никогда в жизни не являлся не то что успешным, а и вообще бизнесменом… На самом деле это идет от не очень сытой театральной молодости. Я и тогда казался успешным человеком при очень неуспешной биографии. Всегда был прилично одет. Не за счет дорогих шмоток, а за счет того, в каком состоянии их содержал. Потому что, если химчистка равнялась стоимости бутылки водки, я выбирал химчистку. Вот и все приоритеты.
- Вы не скучаете по своему прошлому? С успехом ведь что-то уходит из жизни. Некогда уже, наверное, в окно посмотреть, подобно вашему герою.
- При полном несоответствии диагнозов я часть жизни провел у окна… Я никогда с этой "игрой в людей" - так мы называли придумывание монологов за прохожих на уровне 8-го класса - и не расставался. У меня очень важные вещи в связи с этим выработались. Что надо уметь слушать, что надо быть легко обучаемым, что нельзя никому позволять рассказать историю быстро - в ней должны быть подробности: запах, вкус, цвет. Это, наверное, детство, поставленное на службу профессии.
- В "Человеке у окна" вы произносите несколько монологов - про несчастных гастарбайтеров, про богатых сынков, уезжающих с купленными дипломами в Лондон…
- Они полуимпровизационные - эти куски.
- И порезанные.
- А как же можно не резать? Кино - искусство монтажа… а знаете, хорошо, что вам кажется, будто в кадре я сказал меньше, чем на площадке. Вот откуда вы знаете, что порезали?
- Есть ощущение недосказанности.
- Но это же ценнее, чем пересказанность! Если у вас осталось общее ощущение правоты и боли этого человека, какие еще аргументы нужны? Да, пассаж про узбеков, которым мы обязаны и которых теперь гнобим, - это история моей мамы, бывшей в годы войны у них в эвакуации. У меня чувство, что это было со мной, это же с генами передается. И когда ты слышишь, как унижают и так униженных и оскорбляют и так оскорбленных, это вызывает ком в горле.
- От актера не ждешь таких выступлений, они наперечет. Последним Михаил Трухин высказался, призвав к отставке Матвиенко.
- Не так жестко, как он, но я тоже говорил об этом: словно блокадный, зимний Петербург и все остальное… Но Михаил сделал это адресно, публицистично и прямо. Это очень серьезный поступок.
- Вы могли бы в такой же резкой форме высказаться?
- Никогда! Естественно, у меня и моего партнера по "Городку" есть убеждения, в том числе гражданские, политические. Но я понимаю, что, пока занимаюсь программой, не должен быть для зрителя определенным, высказывать свою точку зрения плакатно, сформулированно и точно. Я не хочу делить зрителей "Городка" на моих сторонников и противников. Лучше высказаться, как в "Человеке у окна". Но я уважаю людей, которые делают это иначе. Если это искренне, с болью и не преследует иных интересов. Потому что есть и другие примеры.
Поверьте, я тоже человек. Иногда так клокочет, вот сюда (сильно хватает себя за горло) подойдет. Сердце сожмет, как лимон. "Нет, - говорю я себе. - Не надо". Может быть, к 70 годам пожилой Тилькин (автор "Человека у окна") напишет для меня еще один сценарий, и я скажу всё про то, как прожил в 2000-х.
- Долго ждать придется.
- Мне, например, часто бывает больно. За что? За то, за что стыдно. За бедность, которая вокруг. За невероятную несправедливость. За больных и отверженных людей. За никому не нужных стариков. За то, за что болит душа у любого нормального человека… Как это ужасно - на одной странице газеты читать статью о трансфере футбольного клуба в 20 млн евро и размещенную тут же заметку с просьбой о помощи Саше Иванову, которому нужна срочная пересадка костного мозга. При этом ты знаешь, что цена операции в сотни раз меньше суммы, заплаченной командой, которая принадлежит… государственной корпорации. А этот ребенок кому принадлежит, кроме мамы с папой? Получается, что эти две бегающие ноги из Голландии или откуда-то еще нужнее стране, чем собственный гражданин, которого надо просто спасти? Такие вещи повергают меня не просто в уныние. У меня голос срывается: что я могу сделать? И должен ли?
Меня удручает еще то, во что превратили детство. Детство - это не только школа, персональный водитель и личный тренер. Детство - это двор. "Мама, я пошел гулять!" - фраза, которая не звучит в этой стране уже больше 10 лет. Потому что куда отпускать гулять? В мир, который ты представляешь состоящим из педофилов, убийц, обкуренных и обколотых дегенератов, всеми копьями нацеленных против твоего ребенка? Это патологическое видение мира, но оно очень близко к реальности.
Угнетает человеческое горе на каждом шагу и то, что его количество, а не счастливых людей, растет процентно. А почему? За что? У нас сразу вспоминают, что русские - бездельники и пьяницы. Причем самое омерзительное, что это не точка зрения иностранцев о нас. Это мнение о нас наших начальников и тех, кто нами управляет.
- Прочла где-то, что телевидение вы называете искусством. Не передумали еще? Особенно в юмористическом жанре ТВ - это бизнес. Артисты, ведущие, попав на экран, стремятся к одному - как можно выше поднять свой ценник, чтобы потом выгодно продаться. Какое тут искусство?
- Давайте мы не будем их осуждать. Не нравится артист - не платите вы такие деньги за корпоратив, пригласите другого. Так что это деньги не краденые. Они, может быть, несправедливо завышенные. Но они все равно честные. В любой стране с ростом популярности растут и заработки. Разница в том, что наши артисты скрывают свои гонорары, а американские гордятся ими и говорят о них вслух. Потому что гонорар - это не только цифра, в этом есть еще и уважение.
Я хочу понять, уважают меня или нет. Если ты называешь свою ставку в кино, а тебе предлагают в 3 раза меньше - значит, не уважают. Значит, думают, что ты наврал, держа в голове, что сумму понизят и наконец выяснят, какая она настоящая. Но чем я заслужил недоверие?
- Вы о себе или гипотетически?
- В данном случае - о себе. Искренне называю свою ставку, а надо, оказывается, сказать в два раза больше, чтобы получить свою. Думаю: "Вот дурак! Зачем правду говоришь?" Но мы отошли от телевидения. Юмористические программы бывают разные. И "Камеди клаб" разный. Я иногда смотрю их и радуюсь…
- Чему же?
- Я себе льщу, конечно, но спрашиваю себя порой: "Вот интересно, есть хоть капелька нашей (людей, которые 18 лет юмором на ТВ занимаются) заслуги в том, что эти ребята так легко, свободно, изобретая новый вид юмора, как изобретают новый вид транспорта, шутят и смеются?" Там есть блестящие образцы, когда парни проявляют себя как иначе думающие люди.
- Последнее время вы все чаще в театре играете. А в питерском БДТ, откуда ушли после 17 лет работы, как зритель когда последний раз были?
- Ни разу. Причем, как говорят американцы, ничего личного. Я вообще такой человек: уходя ухожу. Знаете, я недавно был на гастролях в БДТ - с "Женитьбой", поставленной в МХТ. Никаких понтов, что я снова здесь, где у меня ничего не получалось, а теперь блистаю в роли, не было. С огромным удовольствием играл и наслаждался акустикой. Это на сцене. Но такой гнетущей атмосферы, как за кулисами (это общее мнение), я давно не испытывал. Такое ощущение, что театр убили.
- У Табакова такого нет?
- Полная противоположность.
- Хотели бы задержаться в МХТ?
- Я и задержался. Следующий спектакль, в котором буду играть, - "Мастер и Маргарита".
- Ваша мама по-прежнему живет в Одессе. Не хотели перевезти ее в Москву?
- И в Петербург хотел, и в Москву. Но махнул рукой. В Одессе все друзья. Она там живет комфортно. И потом, когда я приезжаю в Одессу, я сын Евгении Леонидовны Стояновой. А если она приедет в Москву, то будет моей мамой. Это разные вещи.
- А что такое комфорт по-одесски?
- Это значит, что мама живет в квартире с газовой колонкой. Следовательно, дома есть горячая вода (но не всегда холодная). В ее подъезде работает лифт, она живет в центре, близко от работы - в 75 лет она еще работает. Комфорт по-одесски - это еще когда у тебя есть одесские друзья и одесские продукты.
- Часто бываете в родном городе?
- Недавно был со спектаклем "Перезагрузка", стараюсь свои визиты к чему-то такому подгадать. Тяжело по времени летать, особенно зимой - очень нестабильный одесский аэропорт.
- Ну не настолько нестабильный, как "Домодедово"?
- Он нестабилен в том смысле, что плохо реагирует на обледенения и снегопады. Миф, что Одесса - это юг. Там бывают морозы и минус 20. Помню, когда учился в 7 классе, море застыло на 14 км от берега и мы ходили по этим сталактитам: вода замерзала прямо во время шторма - невероятное, заполярное зрелище.
- Стык 2010 и 2011 годов получился очень депрессивным, наполненным трагедиями и ЧП. Наши люди и так не очень улыбчивые. Что бы вы, как, извините, специалист по хорошему настроению, подсказали им, чтобы не уйти в запой?
- Только не по своему хорошему настроению я специалист - по чужому. Знаю, как его создавать.
- Тем более.
- Конечно, спасает работа. Конечно, семья… Я слышал, что психологи рекомендуют замкнуться на себе. Но вы себе представляете эту нацию? Когда ты каждый раз будешь хватать близкого за руку и говорить: "Идем отсюда. Это не с нами произошло". Хотя на первое время, может быть, и правильно. А у меня нет совета. Если бы кто-то мог… "честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой".
|
|
