Главная Видео Илья&Юра Авторы Всё&Вся Форум Анекдоты Модест

Юрий Стоянов: Звездность – это отсутствие ума

Story - Украина
Татьяна Ткаченко


 
























Юрий Стоянов в представлении не нуждается — он давно уже «житель нашего городка». Недавно Юрий снялся в новом телевизионном фильме по мотивам произведений Александра Грина «Правдивая история об алых парусах», где сыграл роль бургомистра Гёза.

Съемки сериала в основном проходили в Крыму, но некоторые сцены нового проекта телеканала «Интер» и компании «Интер Медиа Продакшн» снимали в Киеве. Во время одного из визитов актера в Киев мы успели поговорить с ним о новой роли, о любимых гитарах и славном городе Питере.

Юрий, когда вам предложили роль Гёза, как вы на это отреагировали?

- Я не побежал к книжной полке, не схватил произведения Грина и не стал искать в них Гёза, потому что «Правдивая история об алых парусах» — это слияние сразу нескольких гриновских историй. Это и «Бегущая по волнам», и «Комендант порта», и «Алые паруса», и еще какие-то рассказы. Я же понимал, что не Грея меня играть приглашают. Зеркало все-таки есть в квартире. Режиссер меня спросил: «Юра, а каким вы видите Гёза?» Я сказал: «Таким, каким его видите вы. Я очень дисциплинированный артист». «Камень с сердца упал», — признался режиссер. Он-то думал, что я приду, сяду и начну рассказывать, как буду играть. А я это ненавижу! В стиле режиссера Стеколенко мне понравилось сочетание простоты, немногословности и точности. Это не мой стиль — я другой режиссер, но это тот стиль, по которому я тоскую как артист.

Почему?

- Артист иногда достигает такого уровня в профессии (не в таланте!), когда ему можно сказать: «Юра, вот здесь чуть быстрее и немножко безразличнее. Это всё как бы не очень важно». Я люблю такие замечания: «быстрее», «медленнее», «не такой пьяный», «больше ребенок», «капризный», «плохо воспитанный мальчик», «Жириновский». Мне достаточно каких-то знаковых, очень точных вещей. Со мной комфортно на площадке. Со мной бывает сложно за площадкой.

Что вы имеете в виду?

- Если я снимаюсь в кино, то работаю как артист, а когда вы меня застаете в программе «Городок», там я не только актер. Я вынужден выполнять еще какие-то функции. Всё хорошее в этой передаче и всё неудавшееся - от того, что мы с Ильей, моим партнером, являемся ее авторами и режиссерами. Можно ли представить себе профессионального режиссера в программе «Городок» на тот момент, когда она начиналась? Нет. Мы сознательно уходили от этой несвободы, где за тебя всё решают режиссеры, где за тебя распределяют роли... Нам надо было учиться телевизионным технологиям и всему остальному. Я оказался легко обучаемым. Мне это, к счастью, было безумно интересно. Но поскольку «Городок» — это для меня дом (а дома, знаете, в трусах ходишь и сказать можешь что хочешь), то там я очень требовательный и бываю жестким. А внешние проявления - такие, как в доме, где нет детей. Они вышли погулять, а взрослые остались. Я людей не обижаю по сути, просто меня заносит. У меня такой характер: если мне что-то надо доказать человеку, то мне мало того, чтобы он формально кивнул головой. Мне надо, чтобы он в мою веру перешел и не только согласился со мной, но и уверовал в то, что альтернативного мнения быть не может. В этом смысле во мне присутствуют элементы легкой диктатуры.

Вернемся к Гёзу. Как создавался образ?

- Пока костюм на себя не напялишь, ничего не будет. Рюшечки, много белого цвета... Нет такого цвета, который я бы не загадил в жизни за 15 минут! Когда еду на гастроли, у меня костюм в двух чехлах, все продумано: здесь щеточка, здесь платочек... Садится рядом в поезде мой партнер Илюша в костюме, в нем же засыпает, утром едет в нем в гостиницу, досыпает в этом же костюме, в нем же обедает, а вечером выходим оба на сцену. У меня одна «замятина» какая-то, но длинная-длинная, через всю брючину, а этот гад — как из-под утюжка...

Поэтому, если у героя белый костюм, это о многом говорит. Тридцатые годы, светлые туфли, шейные бантики. Для меня мужчины, которые носят шейные банты под рубашками, - настораживающие люди... И грим мне такой придумали — зализанные волосы. Подкрашивали их каждый день. Я уже забыл, какой у меня цвет волос, потому что в течение года из картины в картину меня перекрашивают. А на самом деле я седой. Русо-седой.

Но это всё ерунда. Важны «пристройки». Я не могу и не люблю учить текст без партнеров. Мне надо наговаривать, наговаривать... И так входишь в кадр.

Как вы оцениваете своего не очень положительного героя?

- Гёз, конечно, подлец, но он не просто политикан и подлец. Да, он снабжает этот город опиумом, он отвратительно воспитанный, капризный и жестокий ребенок. Живая сволочь. Не просто негодяй, а очень живой, реактивный, не одной краской мазанный. Ему не хватает любви. Организованная любовь толпы его не устраивает. Любовь слуг — не устраивает. Продажная любовь женщин — не устраивает. Потому что это любовь не подлинная, а проплаченная. По крайней мере у него есть понимание, что это «не то». Маловато. И это хоть немножко его оправдывает.

Как шли съемки?

- Мы не снимали войну. Меня не окунали в ледяную воду. Я играл Гёза, да и жил, как Гёз, на этих съемках.

Очень приятно работать с украинской группой. От российской она отличается тем, что в ней нет такого голого, выхолощенного профессионализма и присутствует совершенно очевидная радость от того, что есть работа, что люди могут полноценно заниматься своей профессией в наше непростое для кино время.

У вас есть какие-то особенные требования, райдер?

- Я абсолютно не терплю никаких проявлений звездности. Для меня нет ничего более смешного. Это говорит об отсутствии ума. Да, есть разумные требования, которые я никогда не позволю нарушать. Они связаны с бытом человека, который находится вне дома. Мы все не так уж здоровы, много ездим, черт знает что едим в этих поездках. Это обыкновенные человеческие требования, которые иногда приписываются дурному характеру и звездизму. Когда-то давно мне всё было по фигу... Но когда у тебя появляются дети, то начинаешь нести ответственность не только за себя.

И поэтому...

- И поэтому не надо меня «убивать» и возить на плохих машинах с водителем, у которого стаж 6 месяцев. Могу выпендриться. Могу сказать «До свидания» — и выйти из машины. Это говорит человек, у которого 30 лет водительского стажа. Вы лучше дайте мне доверенность — я сам доеду на этой машине. И не надо при мне, если ты молодой артист (даже если снялся в десяти сериалах), рассказывать оператору, в каком ракурсе тебя нужно снимать. Вот этого я не терплю! Вот здесь такой говнопровод откроется Санкт-Петербург — Киев, что мало не покажется никому... Я ненавижу, когда человек использует свои возможности, зная, что ему не смогут ответить. Поэтому могу быть очень жестким и резким. Но я не мстительный человек. Совсем. Абсолютно. Я резок в одну секунду, о которой потом могу ужасно пожалеть.

Вы считаете актерский труд тяжелым?

- Я не люблю разговоры об актерских подвигах и каторжности нашего труда. Безусловно, бывают тяжелые съемки, трудные перелеты, напряженный график, но в кино на самом деле самое тяжкое — ожидание. Больше всего сил тратишь на то, чтобы дождаться приглашения в кадр. Мыкаешься... Не умею я в это время писать книгу или учить стихи.

Юрий, жизнь больше чем работа. Вам не обидно, что основную часть своего времени вы тратите именно на профессию?

- С этим уже ничего не поделаешь. Обижаться или психовать — путь деструктивный. Изменить эту ситуацию — значит потерять работу. К тому же каждый из нас несет ответственность еще за какое-то количество людей: за своих сотрудников, детей, родственников, друзей. И не хочется лишать их привычного образа жизни, на котором они не настаивали, — ты их сам к нему приучил. К тебе никто не лез в карман, никто не заставлял жить лучше и лучше. Сам приучил! И в этом много эгоизма, самоутверждения. Делаешь ведь всё не только ради своих любимых людей, но еще и для себя - чтобы понять: «могу вот так»... Вот человек говорит, что любит делать подарки. Почему? Потому что он нравится себе в те секунды, когда делает подарки.

А что для вас хороший подарок?

- Для меня лучший подарок в последнее время — это побыть дома с дочкой. Я не кокетничаю. Абсолютно. Пусть у вас не возникает образ этакого домоседа, потому что я им не являюсь. Но именно из-за дочки я могу иногда соврать, сказать, что нахожусь в другом городе, и отказаться от ведения какого-то мероприятия (соответственно, от денег). Потому что понимаю: пойду куда-то сегодня, завтра, а потом мне улетать в Питер снимать «Городок»... Семья моя уже живет в Москве.

Вы переехали?

- Да, мы переехали, и теперь я живу на два города - Питер и Москву. Причина переезда проста: у меня в Москве дети меньше болеют. Никаких других. И я буду читать Бродского: «Я вернулся в свой город, знакомый до слез», отдавать дань русской литературе, воспевшей этот город, но поселю своих детей там, где они меньше болеют. Чуть меньше гуманитарности в этом, и чуть больше практицизма.

Вы говорите о младших детях?

- Обо всех. В Москве им лучше. Я хочу, чтобы у меня не отключали горячую воду, когда кому-то захочется, хочу, чтобы об этом писали объявления и вешали их в подъезде, как в Москве: «Через 10 дней на 43 минуты будет отключена горячая вода». Я хочу вспомнить, что во дворах бывают дворники, в подвалах - сантехники, а на улицах - милиционеры. Я забыл об этом в Санкт-Петербурге, потому что это культурная столица и она выше таких низменных, бытовых проявлений, как уборка улиц. Я только не понимаю петербургскую кичливость: на чем она основана? Нынешние питерцы — просто жители города, в котором когда-то жили, работали, строили, рисовали, сочиняли музыку и стихи великие люди. Это не вы и не я. Талант не приходит по месту прописки и не дарится с почтовым адресом.


Юрий, вы еще берете в руки гитару?

- Беру очень часто. Хотелось бы раз в день, хотя бы ненадолго, но не всегда получается, и гитары (у меня их много) висят живым упреком. «Ну что? — «говорит» моя гитара низким голосом. — Ты пошел? Может, меня хоть немного потрогаешь?»

А что вы играете?

- Я не рок-н-ролльный человек. Очень люблю и уважаю людей, которые умеют это играть, но рок-н-ролл — это не техника. Рок-н-ролл — это внутреннее состояние, по-особенному, по рок-н-ролльному, прожитая жизнь. Это состояние души. Завидую. Эти люди умеют то, чего я не умею. Ну а я, может, умею то, чего они не умеют. Мне больше нравится всякий выпендреж испанский, всякие фламенковские вещицы, внешне эффектные. Мне нравится, когда гитара одновременно аккомпанирующий и солирующий инструмент. Я играю пальцами, ногтями и на нейлоне... У меня есть тяга к тому, чтобы произвести внешнее впечатление виртуоза, хотя я им не являюсь. Просто я владею некоторыми приемами, абсолютно актерскими, и способен произвести впечатление на публику, сделать так, чтобы она сказала «Ах!». Вот так блеснуть кометой, а потом футлярчик закрыл - и пошел: всего доброго, мне пора! А пора мне потому, что больше этого я не сыграю.

Как вы относитесь к раздаче автографов? Не уходите от поклонников по крышам?

- Не имею права уходить. Есть правила приличия внутри профессии. Мы получаем деньги только тогда, когда нас любят и когда на нас смотрят. И отказать своему основному работодателю, которым является зритель... Забыть свое детство, когда основной мотивацией в выборе профессии была жажда публичности? Плюнуть в лицо тем людям, которые тебе это дают? Это величайшее проявление жлобства, снобизма и непрофессионализма. Подпиши автограф — не рассыпешься! Подпиши, ты, человек, снявшийся в двух сериалах!

Киев для вас не чужой город. Тут жил ваш дедушка...

- Да, совсем не чужой. Дедушка жил в потрясающем месте - прямо во дворе гостиницы «Дніпро». В валютном магазине этого отеля была куплена моя первая гитара. Продавцы магазина из любви к моему деду, который был очень веселым и обаятельным человеком, за 9 рублей 50 копеек продали ему гитару, которая у них в валютке стоила 10 долларов. Девчонки-продавщицы нанесли царапину на гитару, «развалютили» ее - и продали за рубли. Внутри этой гитары было написано «Ленинградский завод струнных и щипковых инструментов». Эта гитара как бы обозначила мой будущий путь через Москву в Санкт-Петербург и обратно. То есть по сути я повторил путь своего великого земляка Михал Михалыча Жванецкого, который родился и жил в Одессе, потом работал в Петербурге, где стал на ноги, а потом переехал в Москву. Но отдыхает он всё равно в Одессе!

Что пожелаете киевлянам?

- Быть счастливыми сейчас, здесь и сегодня, а не в своих мечтах о будущем. Потому что другой жизни не будет.





 

Rambler's Top100 Rambler's Top100